Опасные пассажиры поезда 123 - Страница 79

К оглавлению

– Слушай, я должна тебе кое-что сказать. Я знаю, ты рисковал жизнью… Прости, Том, но оно того не стоило.

Нет, это выше моих сил, подумал Берри и попытался перевести разговор.

– Незадолго до тебя приходили мэр и комиссар полиции. Меня повысили. Теперь я детектив.

– Тебя могли убить!

– Это моя работа. Я коп.

– Ты бы погиб за миллион казенных долларов!

– Там были люди, Диди, не забывай, – мягко сказал Берри.

– Давай не будем об этом сейчас. Мы не на равных, ты ранен…

– О чем «об этом»?

– Я хочу, чтобы ты, когда поправишься, бросил эту свинячью работу.

– А я хочу, чтобы ты, когда я поправлюсь, бросила своих придурков-революционеров!

– Если ты не видишь разницы между поддержкой репрессивного режима и борьбой за свободу и равноправие…

– Диди, давай не будем. Я знаю, у тебя есть убеждения. Но и у меня они тоже есть.

– Охранять существующий порядок – вот твои убеждения? Ты же говорил, что постоянно терзаешься сомнениями из-за своей работы!

– Ну не то чтобы терзаюсь, но сомнений безусловно, хватает. Только это вряд ли они отобьют у меня желание остаться копом. – Он потянулся к ее руке. Она не отдернула руку. – Я люблю свою работу. Не все в ней, конечно. В ней и правда немало грязи. Но ведь кто-то же должен…

– Они промыли тебе мозги, – медленно сказала Диди. Глаза ее потемнели, но она по-прежнему не отнимала у него свою руку. – Они наговорили тебе кучу дерьма, и ты купился на него!

В дверях появился хирург:

– Извините, время истекло.

– Я считаю, что нам лучше больше не видеться, – сказала Диди. Она резко встала, быстро пошла к дверям, затем остановилась и оглянулась.

Он отчаянно искал какие-то примиряющие слова, но вдруг понял, что не хочет их произносить. Их роман затянулся. Надо смотреть правде в глаза.

– Смотри сама, Диди, – сказал он. – Подумай хорошенько и решай.

Том не видел, как она вышла: над ним опять склонился хирург.

– Минут через десять-пятнадцать может появиться боль, – предупредил он.

Берри подозрительно покосился на врача: в каком это смысле «может появиться»? А, это он про физическую боль.

Лонгмэн

В девять часов Лонгмэн не выдержал и снова включил телевизор. Все примерно то же самое: о скрывшемся преступнике никакой новой информации, полиция принимает все меры к его обнаружению. Лонгмэн выключил телевизор и пошел на кухню, сам не зная зачем. Беспокойство гоняло его по квартире. Он снова надел на себя пояса с деньгами – кровать явно не самое подходящее место для полумиллиона долларов, – потом надел плащ.

Какой же у него уродливый обеденный стол, весь в царапинах и каких-то подтеках. Ничего, теперь он может себе позволить новую клеенку. Или даже новую квартиру – в любом уголке страны, в любой части света. Возможно, Флорида? Солнце круглый год, шорты, рыбалка…

Полмиллиона долларов. Не многовато для тебя, Уолли Лонгмэн? Я думал, твоя норма – всего четверть миллиона. Он впервые за последнюю неделю улыбнулся, но улыбка тут же слетела, лишь только он вспомнил, как из туннеля выносили три трупа под брезентом. Три покойника и всего один уцелевший – везунчик Уолтер Лонгмэн.

Он не жалел никого из них, кроме Райдера. Уэлком – тот просто животное, а Стивер… тоже животное, натасканный волкодав, обученный выполнять простейшие команды. Впрочем, о Райдере он тоже особо не жалел. Они никогда не были друзьями. Коллеги – так будет правильнее. Он искренне уважал Райдера, ценил его самообладание, его мужество, умение хладнокровно действовать в любой ситуации. Но главное, Райдер был неизменно внимателен к нему, а таких людей в жизни Лонгмэна было немного.

Что делал бы Райдер, останься он в живых? Наверняка сидел бы сейчас и спокойно читал у себя дома, в большой комнате, обставленной скудно и безлико, словно казарма. Уж он бы не бегал по комнате на грани истерики. У них же ничего нет на него – ни отпечатков пальцев, ни даже более или менее точного словесного портрета. Все его сообщники погибли, можно не бояться, что кто-то случайно проболтается. Да, Райдер держался бы невозмутимо и расслабленно. Но я тоже ничего держусь, хотя меня и трясет немного.

Он ощутил внезапный прилив энергии, вскочил и бросился убирать со стола: чашка, ложка, пачка крекеров…

И тут раздался стук в дверь. Лонгмэн в ужасе замер. Липкий пот мгновенно покрыл его с головы до пят.

Стук повторился. Чей-то голос произнес:

– Мистер Лонгмэн? Я из полиции. Мне надо с вами поговорить.

Лонгмэн тупо смотрел на дверь, наполовину прикрытую большим календарем с обворожительной красоткой топлес и в соблазнительных трусиках. Снова стук – три громких властных удара.

Как бы поступил Райдер? Он открыл бы дверь и спокойно ответил на вопросы копа. А деньги? Они же все здесь, а не спрятаны в комнате Райдера, как предполагалось по плану. Почему он раньше не подумал об этом? Ладно, они под плащом, а плащ объяснить легко – в квартире-то холод какой. А почему он не открыл сразу? Коп, наверное, уже заподозрил, что он прячет деньги. Выхода нет, он пропал.

– Мистер Лонгмэн, прошу открыть. У меня к вам пустяковый вопрос.

Лонгмэн, не сходя с места, потянулся к столу, взял шляпу и надел ее. За дверью было тихо, но он был уверен, что коп все еще там. Пусть теперь стучит сколько угодно. Лонгмэн открыл окно и медленно влез на подоконник. В лицо пахнуло холодным ночным воздухом. Он нащупал в темноте железо пожарной лестницы и ступил на нее.

Детектив Хаскинс

Постучав в дверь, следует сразу же шагнуть в сторону – если через дверь выстрелят, в вас не попадут. Но тишина, воцарившаяся внутри после того, как он постучал, была такой напряженной, что детектив Хаскинс с трудом подавил в себе желание выбить ветхую дверь и ворваться внутрь. Вместо этого он очень осторожно приложил ухо к двери и услышал отчетливый скрип оконных петель. Немножко мыла, думал он, легко сбегая по лестнице, немножко мыла на петли, и ты бы и в самом деле смылся, Лонгмэн. Жаль, он отпустил Слотта – вдвоем они живо взяли бы этого малого.