Опасные пассажиры поезда 123 - Страница 24

Дежурный тут же связался по радио с патрульными машинами на 13-м и 14-м участках, приказав выяснить подробности и немедленно доложить. В докладе будет содержаться код, обозначающий, какие силы требуются для урегулирования ситуации: код 1041 – сержант и 10 патрульных, 1042 – сержант и 20 патрульных, 1047 – 8 сержантов, 40 патрульных плюс высшее начальство.

Менее чем через две минуты одна из патрульных машин доложила:

– 14-й – Центру. У нас красный уровень.

– Понял вас, – сказал диспетчер. – Красный уровень.

Лейтенант Прескотт в это время уже связался с шефом Транспортной полиции Костелло, а тот, в свою очередь, созвонился с комиссаром Департамента полиции Нью-Йорка. Комиссара поймали уже в аэропорту: он собирался лететь в Вашингтон на совещание в министерстве юстиции. Комиссар распорядился поднять по тревоге отделы специальных операций Бруклина и Бронкса.

На вооружении полицейского спецназа были ручные пулеметы, автоматы, дробовики, слезоточивый газ и снайперские винтовки с оптическими прицелами. Большая часть оружия – двадцать второго калибра, что сводит к минимуму опасность рикошета.

Несколько грузовиков и микроавтобусов доставили полицейских к месту преступления. За исключением десятка детективов в штатском, все были в форме. В больших и сложных операциях сотрудники в штатском используются редко и стараются не маячить на первом плане, поскольку их случайно могут принять за преступников. Всего к делу было привлечено более семисот полицейских.

В воздухе завис полицейский вертолет. Руководил операцией начальник полиции округа Южный Манхэттен. Его управление располагалось в здании Полицейской академии в десяти минутах быстрой ходьбы от места происшествия. Тем не менее окружной инспектор прибыл на место не пешком, а на машине без номеров и опознавательных знаков.

Уэлком

Небрежно держа «томми» стволом вниз, Джо Уэлком глазел в туннель через стекло задней двери. Туннель, темный и призрачный, выглядел жутковато. Уэлком вдруг вспомнил, как он однажды ночью приехал на карнавал, а там все уже закончилось. Эта безжизненность раздражала его. Он рад был бы увидеть хоть лист бумаги, гонимый сквозняком, или даже одну из тех крыс, которые, по словам Логмэна, живут в туннелях. В крысу бы он пальнул – какая-никакая, а развлекуха.

Караулить пустое место – от этого можно было взвыть. Когда они обдумывали заварушку и Райдер распределял задания, ему выпало «обеспечивать безопасность тыла». Оказалось – скучища. Не то что бы там, в другом конце, было очень увлекательно – сторожить кучку до смерти напуганного быдла, – но Стивер хоть немного развлекся, дав в репу тому умнику-ниггеру.

С тех пор пассажиры вели себя как ангелы, даже почти не шевелились. Лонгмэну и Стиверу ничего не приходилось делать, просто стоять там. Он бы предпочел, чтобы заложники начали сопротивляться, попытались бы что-нибудь выкинуть. Но едва ли у них получится: превратятся в бифштекс, не успев поднять свою задницу хотя бы на шесть дюймов от сиденья. Уж Стивер об этом позаботится. А Лонгмэн – не факт, кстати, что сможет пристрелить кого-нибудь. Лонгмэн корчит из себя мозг операции, а на самом деле – жирный придурок, да еще и трус. Вот Стивер – не трус, зато мозгов у него явно не хватает.

Уэлком покосился в сторону телочки в сапогах и мини-юбке. Аппетитная штучка. Сидит, закинув ногу на ногу, покачивая белым сапогом. Он ощупал взглядом ее ногу, вверх, к открытому бедру в розовых колготках, которые, если чуть прищуриться, выглядели как обнаженная кожа. Можно подумать, она этого не знает! Он дорисовал невидимое: миленький кустик черных волос, и щелочка, похожая на перевернутый ротик. Если только будет возможность, он вдует этой сочной сучке.

Джо, да ты псих ненормальный! Ему говорили это столько раз, что, может, это и правда. Ну и что такого? Живу как хочу и получаю кайф от жизни. Псих? Наверное: кто ж еще будет думать о киске во время заварушки на миллион баксов! Может, через час никого из них уже не будет в живых – и о чем же должен думать в такой момент нормальный мужик, если не о киске? О карьере, что ли?

О «снова выглянул в туннель. Пусто. Пара зеленых сигналов, несколько синих огней… Чего Райдер там так долго возится? Сам Джо любил быстрое действие: вошел-вышел, никакого ожидания, никаких сложностей.

Райдер. Он был не в восторге от Райдера, но отдавал должное его организаторским способностям и железной выдержке. Даже в Организации, где были свои понятия о дисциплине, не говоря уже о патриархальном уважении к старшим, люди хладнокровием не отличались. Сицилиец – он и в Нью-Йорке сицилиец. Макаронники, одно слово – крикуны и паникеры. А Райдер ни разу за все время голоса не повысил.

Джо, хоть и сам итальянец, макаронников не сильно любил – а то не сменил бы имя. Он вспомнил, как судья спросил его, знает ли он, что Джозеф Уэлком – это прямой перевод итальянского имени Джузеппе Бенвенуто. Спасибо, а то я не знал, все ждал, когда какая-нибудь жидовская морда сообщит ему об этом. Люди потешались над его именем практически со дня его рождения. Единственной, кто этого не делал, была мисс Линскомб, а потом и эта сука взъелась на него.

Мисс Линскомб, учительница латыни, влепила ему ноль в четверти. Вот уж анекдот так анекдот – Джузеппе Бенвенуто, с его латинскими предками, получил по латыни самую низкую оценку в истории школы, ноль, дырку от бублика. Но вот чего никто не знал – так это почему она это сделала.

Как-то она оставила его после уроков, и он решил, что учительница к нему неравнодушна, и ну к ней подкатывать. Она позволила ему положить руку ей на грудь, поцеловала его, засунула язык ему в рот, но когда он вошел во вкус, и расстегнул штаны, и попытался положить ее руку на свой член, она вдруг начала ломаться: «Джузеппе! Как вы смеете! Немедленно оденьтесь!» – и повернулась к нему спиной. Но он уже разошелся. Крепко обхватив ее за талию, он стал тереться членом о ее маленькую крепкую попку. Она вырывалась, но своими движениями лишь усилила его желание, и в результате он кончил ровно за полминуты. Прямо на спину ее платья!